С начала новой весны Чингу быстро привык просыпаться не просто рано, а ровно за полчаса до рассвета. Как его биологическим часам со встроенным будильником это удавалось - уму непостижимо. Никаких неудобств это не доставляло, и от недостатка сна мальчик тоже не страдал: пока его ровесники прекрасными солнечными днями мучились за школьными партами, умываясь потом и горючими слезами, Чин дрых в самодельном гамаке в часе-двух ходьбы от ближайшего края деревни. Немного предосторожности, немного желания отдохнуть в полном гармонии лесном покое. Этого дневного сна обычно хватало, чтобы энергия в рыжем била через край остаток дня. Вечером-ночью, когда уже и жители расходились по домам, и фермер-хозяин, у которого тайно жил Чингу, пытался загнать сына домой, Шумин забирался в своё обиталище, немного сидел над своими записками и вскоре вновь забывался счастливым сном здорового подростка.
В начале мая солнце наловчилось выкидывать свои первые золотые щупальца ещё до пяти утра; в начале пятого Чингу обнаружил себя свалившимся с низкого деревянного настила-кровати. Спальный мешок был расстёгнут и валялся где-то в углу домика крайне небольших размеров. Мальчик сел, чувствуя, как обрывки недавнего яркого сна разбухают в голове и распадаются, как куски бумаги в тазике с водой. Вскоре Чин полностью вернулся в реальность и с аппетитом умял бутерброд с грушевым вареньем, которое почему-то никогда не кончалось. Запил застоявшейся водой, отфыркнулся от противного привкуса и по привычке распахнул окно над детским обеденным столиком. Так же привычно утреннее приветствие прошуршали ветки дерева, приютившее маленького беглеца. Чингу высунулся в окном и с чувством пожал одну из ветвей.
Затем он принёс и положил на стол свою слегка потрёпанную тетрадь. Наполовину она выглядела пухлой, как настоящий дневник путешественника, а наполовину напоминала школьный дневник - тот самый, "потерянный" за диваном. Вообще-то, у Шумина было не меньше десятка таких тетрадей, а в чём было различие, знал лишь сам мальчик. Он бегло пролистал последние заполненные страницы, провёл пальцем по событиям этого месяца, то есть, событиям вчерашнего дня. Выручка - чуть выше среднего (Чин слегка улыбнулся; было приятно снова похвалить себя). На сегодня... нет, ничего. Вверху чистой страницы пометка тупым карандашом: "Н-Н-В" и указатель на страницу в другой тетради, где юный искатель приключений составлял карты. Чингу посчитал дни последней недели и обнаружил, что сегодня должна быть суббота. Старшие, вроде него, должны учиться. А друг, пожалуй, ещё не проснулся.
Мальчик порылся в своём небольшом походном рюкзачке и, нахмурившись, выудил из бокового кармашка довольно жалкий огрызок карандаша. Это был последний из запасов, сделанных ещё в первые дни пребывания на острове. Напрягая пальцы и перехватывая огрызок через каждую букву, Шумин крупным почерком накорябал на странице: "Ушёл в деревню. В полдень буду в лесу. Чин". Вырвал лист и оставил его на столе, а тетрадь убрал в свои закрома. А знаете, ведь, похоже, действительно обжился.

Пытаясь не разбудить никого из жителей, мальчик боролся с неконтролируемым желанием шаркать ногами в потёртых сандалиях. Пыльная дорога, не закованная в асфальт, так и манила. Мимоходом взглянув на часы на левом запястье, Чингу вдруг обнаружил, что те остановились, видимо, ещё ночью: стрелки показывали около десяти минут третьего. Надо было возвращаться и разбирать их, но Чин уже проделал немалый путь сюда и поленился повторять его. Да и узнать точное время было не у кого.
Шумин свернул к лавочке всякой всячины, заранее зная, что та ещё закрыта. Нет, на улице не было совсем пустынно: из домов постепенно выползали так называемые жаворонки, по лицам которых можно было понять, что в гробу они видели это ваше утро. Но и характерного для деревни лёгкого гула голосов, даже не обязательно человеческих, даже не обязательно слышных, но проявляющихся в дрожании жаркого воздуха, не было. На всякий случай, машинально, Чингу всё же постучался и даже подёргал дверь, чтобы убедиться: заперто.
- Двадцать простых карандашей, пожалуйста, - сказал он дверным доскам. Те остались невозмутимы, хотя мальчику показалось, что ступенька под ним всё же скрипнула-хихикнула. Он развернулся, вышел на середину улицы и повертел головой. Направо - через плохо знакомые переулки, налево - через улицу к берегу. Чин был уверен, что повернёт налево, но пошёл почему-то в другую сторону и очнулся только когда увидел волны, отгороженные невысоким, но толстым забором. Рыжий прошёл ещё немного, подпрыгнул, упираясь ладонями, и повис на заборе, удобно зацепившись одной ногой и изучая открывшийся вид. Здесь он признался себе, что утренняя деревня ему очень, очень нравится. Даже, может быть, не меньше, чем дневной лес или ночное побережье, что само по себе было большим комплиментом.

Какой адекватный человек по собственному желанию согласиться вставать в такую рань?
Тот человек, который любит деньги, потому что деньги - это еда. И власть. А так, они бесполезны. Ну и что же? Мэддисон необходимо было рассмотреть варианты для одного из приезжих, видите ли, этот хмырь, извините, то есть, уважаемый господин, не хочет жить в городсой суматохе. Он хочет деревенской тишины! А жить в копне сена - не хочет, ишь, какой умница. Может для его пресвятейшства тут еще один дом построить?
Хард с каждым домом все больше и больше бесилась, кажется, что еще пара-тройка отвергнутых вариантов и она вцепится ему в шею, а потом выставит это так, будто бы какая-то разгневанная курица набросилась на него и выколола ему глаза, но он умер, как герой, защищая собой Мэд.
Плохо быть посредником, ты вроде как связывающее звено между тем, кто покупает и тем, кто продает, а чуть что - все вопросы сразу именно к тебе, ты гавно, не то сказал, не то продал и прочее-прочее. Такими ранними утрами в голове Харди на секунду, скорее, даже на мгновенье мелькает мысль о том, чтобы пойти работать в больницу, врачом, все же, не зря же образование она получала. Ан нет, их перебивают очередные ко-ко-ко ее неандертальца, который хочет виллу в деревне. Пусть хотя бы спасибо скажет, что ему не предлагают спать со свиньями, Мэд просто хряков пожалела.
Все! Спустя три часа уговоров и расхаливаний, кажется, наконец-то было подобран какой-то домик, что там будет дальше - не ее проблемы. Главное потом пошуршать по документам, проверить все и забрать свое. А чертов хыч пусть живет тут, если что будет не так, по мелочам, вряд ли Мэд ему об этом расскажет. Он ей и так должен несколько часов сна! А этот мужчина был даже не симпатичный, вызывал отвращение, да и только.
Отвратное утро. Отвратный мужик.

По дороге обратно, девушка зависла на здешние красоты. Деревня деревней, а природа здесь была красивая.
Вот так она шла и глазела, пока на напоролась на знакомые восклицание, а на лице тут же улыбка заиграла. Любительница бананов и теплых объятий, местная бродяга и просто слишком чистый человек. Есественно, Мэд тут же решила заскочить к ней, идя на ее голос. Разговаривала она, скорее, всего, с кем-то, будь Харди немного более культурной, наверное подумала бы о том, что может помешать. Но нет.
Когда Хард дошла до нужного места, увидела перед собой прекрасную картинку - какой-то мальчик, совсем еще ребенок и Сэл, которая нависала над ним, как угроза. Выглядело это забавно, в глазах у Эрондейл мигали огоньки дружелюбия, которые, кажется, никогда ее не покидали, а вот парень, кажется, напуган был. Интересно, дело в Мэд или Сэл?
Черноволосая тут же начала прикидывать, а не было ли такого, что она его обкрадывала? Даже если и да, он не мог признать ее со стопроцентной вероятностью, только предположить или заметить какие сходства. На вылазки Харди всегда изменяет себя, каждый раз по-разному, то лишнего веса добавит бесформенной одеждой или плащом, то линзы или парики, то грудь затянет, чтобы больше на мужчину походить. В общем, меры предосторожности были всегда соблюдены, так что ноль беспокойство. По-любому, дело в ее любимой бродяге.
Магма тут же дружелюбно набрасывается на свою давнюю знакомую, с теми самыми объятиями, с которыми всегда кидается рыжая. Иногда в голову била мысль, чтобы забрать ее себе, почему-то Сэл ассоциировалась с бездомным котенком, но потом тут же передумывала - у Мэд непростительно опасный стиль жизни, а Эрондейл непростительно любопытная. Да и кажется, ей нравилось спать в палатке.
- Привет! Чего так рано? - Жмется к ней ближе, кидает взгляд на светловолосого мальчика и улыбается. Пусть малыши порадуются, несмотря на испорченное утро, она будет хорошей тетей. - И тебе привет! Я Мэддисон, можно просто Мэдди.

Радости Сэл при виде Мэд не было предела. Ведь Мэд была прекрасной и одной из тех немногих, кто адекватно воспринимал чудачку. В понятии Эрондэйл адекватно - вел себя так же. Они то и дело дурачились, не зарывались в прошлое, только веселились и бездельничали. С ней было легко, хорошо и просто. Так же как с Джарвисом и Генри, покойся с миром Генри. Не стоит сейчас переживать и картинно расстраиваться. Джарвис - собака с фермы, Генри - белка из лесу, которая недавно скончалась и Сэл ее таскала в карманах, ища удобный случай чтобы похоронить.

- Привет! Чего так рано?
- А почему нет?
Счастливо ответила Сєл и в ответную прижалась к Мєд. Сказать, что чудачка любила прикосновения и физический контакт - ничего не сказать. Она как ребенок, который чувствовал себя спокойнее, если чувствует рядом человеческое тепло. Эрондэйл хоть и не боялась одиночества, но так или иначе пребывала в нем, даже если разговаривала с животными или незнакомцами. Поэтому хорошо знакомые мятные объятья всегда успокаивали.

Парень тем временем все еще стоял слегка ошалевший от происходящего. Хотя при появлении Мэддисон заметно успокоился. Ну еще бы, хоть кто-то сравнительно адекватный этим прекрасным утром. Пока они знакомились Сэл залипла на тенях. Одна из них стала приближаться к ним. Это был человек, это была девушка и взгляд ее не предрекал ничего хорошего. Эрондэйл хотела было обняться и поприветствовать новую знакомую, не смотря на зловещий вид, но тут произошло то, чего никто не ожидал. Полетел огненный шар. Из энергии. Огненный шар, шар огненный... ТАКОЕ ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО? Для Сэл это не стало открытием, в отличии от меня. Она восприняла это как должное, будто всегда жила в мире со злобными женщинами и огненными шарами. Она спокойно проследила за тем, как блондин рухнул на пыльную землю. Потом посмотрела на перекошенную Мэд и наконец на виновницу происходящего.

- Давай в догонялки?
Крикнула она ведьме, ухватила Мэд за руку и пробежала в проем. Прочь от переулка, прочь от полоумной и паренька без сознания. Наверное, они вернуться за ним, но это будет позже. Сейчас игра.

- Нас не догонят, нас не догонят, мы как вороны и макароны!
Ну куда, скажите мне куда же мы без песен? Музыка делает нашу жизнь краше!

Честно, было страшно. Казалось бы, когда девушки побежали, внутри Харди разрослась какая-то уверенность в себе, в Сэлвин, да и вообще в их общей удаче. А чертова незнакомка разбила все это об очередной страх, зачем-то появляясь в непозволительной близости, на крыше, снова тянет свою дурацкую улыбочку. Мэддисон невольно, на автомате, показывает незнакомке свой самый красивый палец, средний, конечно же. Ха-ха, как будто это поможет! Или от этого есть какой-то толк?
Кажется, зря она сделала это. Ведьма в очередной раз создает огненной шар, который, как уже Мэдди догадалась, ни разу не огненный, прицеливается и... Он попадает прямиком в Харди. В глазах тускнеет, все покрывается какой-то непонятной пленкой, от чего внутри разгорается паника. Что это, слепота? Как человек с ее хобби может быть слепым? Все то, что она так любит делать, нельзя делать, будучи слепым! За возможность видеть можно и убить.
Мэддисон крутит головой по сторонам, стараясь хоть что-нибудь увидеть или просто привести себя в чувство. Девушка старательно трет свободной рукой глаза. Остановиться и перестать бежать? Нет, ни за что! Черноволосая крепко схватила свою подругу за руку, чтобы уж точно никуда не свалиться, не споткнуться, не упасть. Или, на крайний случай, чтобы силач-Сэлвин смогла помочь Мэддисон справиться с новой сложностью.
Вот, наступает тот долгожданный момент - потихоньку становится видно все вокруг. Первое ощущение - радость, все-таки, не слепота. И во взгляде тут же жуткий всепоглощающий ужас. Вокруг монстры, всякоразные, на любой вкус. Мэдди невольно взвизгивает и крепче обхватывает руку Сэл, сжимая ее и прикрывая глаза, чтобы видеть землю под своими ногами, но не видеть всего этого ужаса, который ее окружает. Эти херовины вокруг были слишком страшные. Мозг был слишком напуган и неожиданно возбужден для того, чтобы зародилась хотя бы идея того, что все это - мираж. Возможно, потом? С этим надо смириться и до этого надо додуматься. Вместо этого Мэд машет руками на видимых только для нее чудищ и шипит на оных. Внутри девушки разрастались две подруги-эмоции: агрессия и страх, одно вылезало из другого и шли они за ручку также, как Эрондейл и Харди.
С каждым мгновением их становилось все больше, теперь уже даже прикрытые глаза не спасали - по земле тоже ползали монстры.
Раздражение и злоба, казалось бы, вот-вот победят в этой неравной битве. Харди догадалась, что все это - проделки той самой ведьмы, но подпускать к себе даже надуманных монстров было страшно, тем более, что Мэд не имела понятия, насколько они настоящие - их создала ведьма или это просто-напросто галлюцинации?
Но времени на подумать Мэддисон никто не дает, незнакомка появляется прямиком за спиной, Харди оборачивается и уже было думала пойти на нее с кулаками, чтобы показать этой ведьме, где раки зимует, но не успевает. В руках ее цели появляются красивые, действительно прекрасные языки пламени, а затем - ноги укутывают деревья. А ведь Мэд так верила в силу природы, а тут такая подстава. Эрондейл тоже поймали. Харди злится еще сильнее, а монстров вокруг - тьма. Девушка не понимает, от кого отбиваться, от корней, от монстров, от количества чувств, который вот-вот сейчас превратятся в цунами внутри и снесет все вокруг.
Но нет, в попытках откинуть от себя несуществующих монстров, Магма спотыкается об очередной корень и летит кубарем куда-то вперед, захватывая вместе с собой Эрондейл. Прикатились они к какому-то сараю, рядом было как раз то, что нужно. Ведьма пожалеет, что вообще родилась.
Мэддисон схватила грабли и тут же резко подскочила к ведьме, огрев оную со всеми возможными силами по голове, так, чтобы наверняка. Чтобы корни перестали лапать ее ноги, а монстры перестали внушать жуткую панику. В какой-то момент Харди решила, что одного раза может не хватить. И стукнула ведьму еще пару раз, после чего бежит, куда глаза глядят и готовая скакать туда-сюда, уворачиваясь от чего-нибудь, что выкинет ведьма, если вдруг останется в сознании. Но пусть она хотя бы упадет, пожалуйста!

Корни поддавались. Пока сосредоточенная Эрондейл избавлялась от оков, Харди избавлялась от демонов, в частности от дамочки. Волшебница-чародейка попала под раздачу ни на шутку разошедшейся воровки. Она махала граблями и прицельно лупила ими по голове. Ох уж это кровавое месиво. Кровь никогда не пугала Сэл, она ее слишком часто видела на себя из-за легкой ветрености. Смерть тоже пугала так себе. Слишком много зверушек померло на ее глазах, и во имя реинкарнации она их скормила другим. Да, звучит жестоко. Но делала она это не из каких-то суровых, злобных побуждений, а из любви к животным. Лучше продлить другим плотоядным жизнь или порадовать горячо-любимых псов с фермы, правда же?

Вот девушка рухнула на землю. Ее тело стало безвольным. Вот и кровь стала растекаться, такая багряная, такая... красивая. Нет, нет! Не подумайте, что Сэл маньячка. Но согласитесь, цвет-то у крови классный. Вот только вид мозгов так себе, не слишком привлекал внимание.

-Ух та, а ты огонь Мэдс.

Сэл встала с земли и не вытирая рук, на отряхиваясь провела рукой по лицу, словно смывая наваждение. На лице в комплект к депигментированным пятнам добавились пятна грязи. Она подошла и нависла над ведьмой. И в ее голове появились странные мысли. Человеческое мясо - не хуже животного. Можно прокормить им кого-угодно. Раз уж бедняга отошла в мир иной, то почему бы не

-Оп!

Девушка замахнулась тяпкой и рубанула чуть выше локтя. Рука дрогнула, еще бы... Удар-удар-удар. Тяпка была не самой острой, но из-за прилагаемой силы плоть начала расходится и показалась кость. Замах, хруст. Она сломала-таки кость. Прорубив мясо она взяла конечность.

-Это Джарвису, пойдешь со мной отнести?

Жалость к бедняге конечно присутствовала, но черт. Она же напала на них сама. А в природе это нормально, когда тот, кто сильнее - убивает. Поэтому сложившаяся ситуация не сильно пошатнула внутреннее спокойствие бродяги.
До Джарвиса было идти далековато, да и ферма Джо была так себе по спокойности местечко. И тут новая мысль посетила не слишком светлую голову.

- Слушай! А если я попробую что-то сделать, из руки вылетит шарик?

Сэл напряглась и направила всю внутреннюю энергию в руку. Да идея так себе, да и какая там внутренняя энергия, она просто сжалась и напрягла все мышцы, ну и уставилась на руку. Было бы действительно классно, если бы что-то вылетело.

- Ручка, ручка, не робей! Выкинь тройку желудей!

Нелепая песня, нелепое заклинание, нелепое что угодно, но именно это и сказала Сэл направив руку в сторону сарая.