Бесконечные, тянущиеся зажеванной пленкой рабочие будни. Без выходных, без права на передышку, без малейшей возможности изнуренно махнуть рукой, признать собственное поражение и взять долгожданный, выстраданный тайм-аут. Тяжелая, пестрая на события, на частые, срочные вызовы весна. Странные, жуткие смерти, спонтанно возникающие и стремительно затухающие лихорадки, травмы, увечья, нанесенные выдуманными животными и существами. Март и апрель вдохнули в пациентов непробиваемую веру в сверхъестественное, одновременно вычеркнув из их базовых инстинктов главный - инстинкт самосохранения.
    Май же начался со скосившей одну треть штата медиков орви. Здоровые врачи подтрунивали над очередным коллегой, берущим больничный. Все старались как-то отшутиться, мол других лечим, а себя калечим, но на деле ситуация грозила перерасти в настоящую катастрофу. Банально не хватало рук. В приемном отделении яблоку негде было упасть, регистрационные карты и истории болезни постоянно терялись, очереди нарушались, и излишне буйных больных, все еще пытавшихся перекричать друг друга в горячем споре, растаскивали по углам фельдшеры. Нервы, как нейлоновые струны, грозились лопнуть от чрезмерного натяжения.
    В этой опостылевшей усталости, угрожающе нараставшей как снежный ком, Джейн и получила письмо - сразу после четвертой ночной смены кряду, первого мая. Прежде чем без чувств рухнуть на незастеленную кровать, женщина рассеянно, без всякого энтузиазма перебрала почту. Заветное послание собственным незаурядным видом полоснуло взгляд, притянув к себе внимание – но не более того. Оттенков удивления и интереса на лице Доусон не обнаружилось, ей не раз случалось видеть и держать в руках оформленные в стиле той или иной эпохи свадебные приглашения, визитки, и прочую макулатуру. Молодожены обычно не скупились ни на дорогую, качественную бумагу с золотым тиснением, ни на конверты с похожими печатями.
    «Кто на этот раз решился на создание новой ячейки общества?». Перед тем как устало упасть в кресло, Джейн вскрыла конверт для ознакомления с его содержимым. Торопливо пробежалась газами по неоднозначному посланию, задумчиво пожевала губами, убедившись, что это вовсе не приглашение на свадебное торжество и…со спокойной душой отложила его на прикроватную тумбочку, чтобы не вспоминать о нем еще четыре дня в тяжелой суете навалившихся рабочих обязанностей.
    Пятого мая она готова была поклясться, что выбросила письмо еще вчера, напоследок пробежавшись подушечками пальцев по шероховатой, приятной на ощупь бумаге. Но, как и конверт, послание нетронутым лежало на кожаной обивке кресла. Принятие желаемого за действительное – явный признак переутомления, прямое последствие бессонных, тяжелых ночей.
   Джейн, напряженно нахмурив брови, вновь перечитала текст, на сей раз более осмысленно, вдумчиво, поразмыслив над тем, кто мог быть автором. Ни единой догадки. И, признаться, сам характер сообщения был как паршивый коньяк – с дурным, жженым послевкусием, вероятно из-за того, что в письме фигурировало ее имя и бессмысленный набор букв в самом конце. Приглашающий знаком с ней лично? За спасенную шкуру решил поблагодарить в столь виртуозной форме? Приватная вечеринка? «Ну, допустим».
    До седьмого числа послание, будто нарочно мозолило Джейн глаза, подстегивая ее женское любопытство. Отягощающая бытовуха работы, сладостно-тянущее, беспокойное желание отвлечься и развеяться перевесили чашу весов в сторону «за». Выстраданный отгул, заказанное такси. Доусон не сомневалась в собственном решении, даже когда молния на кожанке разошлась, когда стакан с водой разлетелся вдребезги, выпав из рук, и даже когда такси постояло на ВСЕХ светофорах, попав в «красную волну».
    Доусон соблюла требование: темно-красный зонт-трость отлично спасал от дождя и подходил под правило «вечера», что бы оно ни значило. Само письмо Джейн тоже предусмотрительно захватила, сунув его в карман столь неудачно разошедшейся кожаной куртки. Пребывая в догадках, Доусон пыталась расспросить таксиста о пункте назначения, но мужчина лишь пожал плечами – сослался на то, что неместный, и заодно похвалил новенький навигатор.
***
    - Вы точно не перепутали адрес? – ее голос звенел разочарованием, - перепроверьте. Мужчина отрицательно покачал головой, и Джейн пришлось покинуть теплый, уютный салон автомобиля. Машина сразу тронулась с места, отрезав все пути к отступлению и оставив женщину наедине с заброшенным домом, забирающимся за шиворот вовсе не весенним ветром и убаюкивающим шумом дождя.
    Замазанные стеклянные двери как глазницы с бельмом безмолвно уставились на Доусон. В этом немом диалоге она слышала собственное дыхание и размеренное биение сердца. Тишина давила на уши, заставляя прокручивать в голове текст письма. «В каком моменте я ошиблась? Когда открыла конверт или когда называла адрес таксисту?». Но сразу рядом с дверьми пункта назначения стоял молодой человек, и ни единой души на полмили вокруг. Чутье подсказало Джейн, что они с ним – одного поля ягоды в сложившейся ситуации. С несвойственным для нее рвением для общения, но ввиду отсутствия выбора, женщина все же приблизилась к незнакомцу.
    – Вечер…добрый. Вы случайно не по приглашению? – одновременно Доусон выудила из кармана смятый конверт, указав на сломанную печать с красноречивой буквой «о». Цепкий взгляд Джейн остановился на незнакомце в ожидании ответа, в ожидании…удовлетворительного ответа.

Отредактировано Jane Dawson (04.05.15 00:54:43)

Сегодня, когда меня послали в очередной раз послали проверить, пришли ли счета и какая-нибудь бумажная волокита, я обнаружила в почте ужасное! Во-первых, счета действительно пришли. Во-вторых, какой-то умник сумел додуматься написать какое-то милое приглашение на трапезу, которое пахло кофе. Ох и ах, у этого человека был хороший вкус к напиткам, но... Написано все таким слащавым языком, приторным, да еще местами и в стихотворной форме - все то, что я не люблю. Кто решил, что стихи - это круто? В таком случае, детские скороговорки, которые меня мама в детстве заставляла учить - тоже невероятная крутота, пойду баб клеить своим "сунул грека в реку руку".
Захотелось сразу кинуть письмо в рядом стоящую урну, куда полетит и вся реклама, но взгляд вовремя зацепился за набор букв. Любопытство не позволило мне кинуть его к ненужному дерьму, почему-то мне показалось, что я обязана показать эту чушь братцу. Может, он поймет хоть что-нибудь?
Так уж и быть, переворачиваю письмо и смотрю на дату, время, место. Что-что, сегодня? Ладно. Может быть, я и схожу, все равно, по работе - никаких планов, хотела весь день дома проваляться, посмотреть что-нибудь, но кажется матушка-судьба решила их поменять, что же, я не против. Да и заинтересовала меня эта мутная персона, которая вдруг зачем-то зовет меня с ним отобедать. Какой человек, находящийся в здравом уме будет посылать письма в наше время? По крайней мере, с приглашением к себе домой. Я уже чуяла, что попахивало какой-то опасностью, но, пожалуй, это меня привлекало еще больше.

Возвращаюсь обратно в квартиру. Громко выдыхаю, специально, чтобы на мою важную персону обратили внимание, вот она я, вернулась, возрадуйся, побочный житель!
- Эй, блонди! Ты что-нибудь знаешь о.. Э. - Снова кидаю взгляд на конверт в руках, туплю взгляд, щурюсь и начинаю читать по буквам. - олпр всьюк оснл?
Для меня это не шифр, а просто буквы. Бессмысленный набор букв. Конечно, где-то в закоулках моего сознания, возможно, мелькнула мысль о том, что это какой-то код, но зачем мне думать и напрягаться, когда для этого у меня есть брат? Пусть он думает! Тем более, что у него это гораздо лучше получается. Как и готовить. Поэтому это - его забота.
К слову, дома я всегда говорила на русском. Мне нравился этот язык тем, что он был сложным для других. Особенно умилял акцент у тех, для кого он был неродным. Встретила как-то в Сплите я одного японца, так он на меня такими глазами смотрел! Потом, чисто ради посмеяться, я старалась научить его парочке слов. Ругательных, естественно и какого было мое удивление, когда я поняла, что звука, да и буквы л в их алфавите напросто нет. Ох уж эти языковые барьеры. .
Этот язык же считала своим родным, ведь первое слово, которое я сказала было на русском. Спасибо маме, которая слишком много болтала.

Брат, как всегда, кипел работой на кухне. Поэтому, почти сразу я направилась туда.
Моя любовь к еде была безгранична. К брату тоже. Хорошо, что он меня не ревновал и разделял со мной эту любовь, ведь все могло быть совсем иначе. Он мог бы разбить мне сердце. Но все шло по моему гениальному плану, слава богу, и из Малого выходил очень даже неплохой повар. Иногда мне даже казалось, что ему самому нравится. Что именно - готовить или потом смотреть, как быстро умирают его творения, я не знаю, но устраивало оба варианта.
- Смотри. Чушь какая-то. - Тыкаю пальцем в тот самый набор букв. А затем провожу пальцем по строчке про "приглашение в свою обитель". - Как думаешь, что это значит?
После недолгих терок на кухне, Мстислав решает, что поедет со мной. А мне что? Я не против, я наоборот за! Вдруг мне там одной скучной будет? А вдруг это вообще маньяк какой? Я знаю, что брат, если что, меня защитит. Потому что может, а я умею только втягивать нас обоих во всякого разного рода передряги. Но сегодня же именно тот случай? Конечно же, нет! Моя вторая я, которая была сторонним наблюдателем, смачно шлепнула бы себя по лбу, если бы не была отголоском моего здравого смысла. Но у смысла нет лба. Наверное. Да и здравого мышление во мне тоже было не особо много, мне сложно было распознать или услышать его вопли. Что ж, погнали.

А на улице что? А на улице дождь! Гребанный дождь, который я так ненавижу. Но не сегодня. Сейчас он мне почему-то понравился, видимо, настроение хорошее. Радостно прыгая в каждую лужу по пути до машины брата, я промочила себе все ноги, возможно, потом заболею, но волновать меня будет это только потом. Все время, пока мы едем к нужному месту, я пою дурацкие песенки, которые играют по местному радио, изредка кидая фразу про то, какие они все дурацкие и бессмысленные. Но все равно подпеваю.
Подъехали! И что же мы видим? Я разочарованно выглядываю из окна, очень разочарованно, на моем лице отпечаталась вся скорбь Африки. Увидела совсем не то, что ожидала. Какое-то заброшенное здание, облупленные стены, старые двери, внутри все замазано белой краской. И еще одна плохая новость - где-то там рядом ошивался капитан полиции, которого я так тщательно стараюсь избегать. Неужели это все какая-то облава? Кидаю аккуратные взгляды на остальных людей, которые явились сюда, видимо, тоже по приглашению. Нет, точно не облава. Все в порядке, обычные люди, которые не занимаются ничем криминальным. Да и тем более, я точно нигде не могла засветиться!
Кидаю на брата тревожный взгляд и решаюсь выйти из машины. Еще более явно чую, что мы сюда зря пришли, но мне все равно интересно и теперь меня точно не остановить. Мне слишком любопытно, кто и с какой целью собрал здесь такой странный набор людей... Странный выбор. Полицай, граффист, врач и... Я? И мой брат, конечно же, но он не входил в начальный состав. И станет моим тайным оружием. Стою позади всей основной компашки, как бы пропуская их вперед, пусть, если что, удар лучше на них придет. А умный Фейн уже решился первым пойти к дверям. Что ж, если сейчас это здание взорвут, мне было бы приятно.

Если бы Равн курил бы, то сейчас у него между пальцев была бы зажата сигарилла с ароматом шоколада. Кадиллак Эльдорадо шестьдесят пятого года бирюзового цвета с металлическим блеском приближался к месту, которое было получено епископом относительно недавно. Возможно, некоторые могли узнать его, завидев характерный автомобиль издали. Дождь моросил по поверхности машины, а пасмурное небо отражалось от его поверхности.
Эти события предопределило письмо, пришедшее неделю назад. Равн нашел конверт когда разбирал почту, которую ранее сгреб в ящик своего стола. При открытии письмо издало запах кофе. Увидев лист с текстом, Равн ухмыльнулся.
"Кофе. Помню, как ещё ребенком при помощи него мы с друзьями превращали листы бумаги в древние пиратские карты и письма времен Наполеоновских воин", - мысленно отметил про себя епископ. Он сразу предположил, что бумага, на котором написано письмо, не столь старая, как она выглядит, и подобный эффект достигнут именно кофе. Ну а смысл?
Равн пробежал по тексту письма глазами. Это было странно, особенно странный набор букв в конце. Может, они что и значили, но Равн не стал пытаться вникнуть в них. Он никогда не считал себя достаточно сообразительным для того, чтобы разбираться в подобного рода загадках.
Вот что было странно. Зачем ему подобное присылать? Он, всё же, не самый влиятельный голос этого города, ибо сфера влияния Равна касалась культуры, отдыха, туризма. Ну и он, будучи епископом, взял на себя ответственность в качестве главы протестантов, может здесь крылась сакральная суть странного письма.
Альфстрем на какое-то время забыл о том письме, но всё же вспомнил. По этой причине он всё-таки приперся, чтобы посмотреть на то место, куда его позвали, и узнать свою роль в этом всем. Пусть это бы оказалось даже шуткой. На нем, как элемент красного цвета, был красный сюртук. Узрев из машины, что пункт назначения - заброшенное здание, Равн взял из бардачка почти полностью заполненный коробок спичек. Сухих спичек. И укрыл его во внутреннем кармане сюртука. Припарковав машину, Равн, раскрыв зонтик, покинул машину. Зонтик, кстати, тоже был красный, в мелкий черный горошек. Епископ был последним.
- Мистер Фейн? Мистер Харди? - произнес Равн. Он знал поименно многих представителей городского управления, в том числе и среди полицейских.

Торчать под козырьком крыши, подставляя лицо изредка долетавшим всё-таки каплям дождя, Амосу пришлось недолго. Подъехавшее такси своей весёлой жёлтой расцветкой изрядно оживило мрачноватый пейзаж, а вышедшая из него девушка была не только очень миловидна, но и прикрывалась тёмно-красным зонтиком, что выдавало в ней не просто прохожую. Впрочем, были ещё заданный ею вопрос и знакомый конверт, которые однозначно расставили всё по местам.

— Добрый вечер, — он улыбнулся, отпуская собственные локти. — По приглашению на квест, ага. Это должно быть круто. А ты когда-нибудь…

Амос хотел спросить, новичок ли она, как он или уже имеет какой-то опыт, да и вообще был не прочь поболтать, чтобы немного разбавить мрачную атмосферу, но он был беспардонно прерван новоприбывшим мужчиной. Мужчина прикатил на собственной машине, не взял даже зонтик и вообще мало на что обращал внимание, решительно направляясь к дверям.

Начатую фразу Амос так и не закончил, потому что зрелище прибывающих участников квеста было намного интереснее. Серьезно. Больше всего Амоса впечатлил кадиллак восхитительного бирюзового цвета. Вышедший из него высоченный блондин в красном сюртуке поразил Амоса в самое сердце. И красный зонтик в мелкий чёрный горошек. Кажется, он его где-то даже видел. Не зонтик, в смысле, блондина. Да и тот молчаливый мужчина, прибывший третьим, тоже был Амосу как-то смутно знаком. Амос сощурился, пытаясь получше рассмотреть лица сквозь пелену дождя.

Девушка, подъехавшая после мрачного мужчины, знакома определённо была. Та самая риелтор, которая, должно быть, заложила кому-нибудь свою душу за талант подбирать самый подходящий клиенту вариант недвижимости с первого же раза. Её спутник Амосу был уже незнаком.

Чертовски странный подбор участников, на самом деле. Как-то больно все… взрослые. Ни одного человека младше двадцати, насколько он успел заметить.
Амос не успел додумать эту мысль как следует (в этот вечер он как-то катастрофически ничего не успевал, если не считать того, что он пришёл первым), потому что погода словно бы сошла с ума. И без того противный дождь усилился, развёрзлись… как там было в Библии? что-то про хляби небесные. Молнии словно бы забились в эпилептическом припадке, а гром… отсутствовал? Амос склонил голову набок и нахмурился, отсчитывая про себя секунды. Но грома всё не было. Пахло свежестью и озоном, а все звуки заглушал шум дождя.

Происходило что-то странное.
— Эй, а где гром? — Амос не обращался ни к кому конкретно, но был бы очень, очень рад, если бы на его вопрос кто-нибудь ответил. Для этого должно быть какое-нибудь рациональное объяснение. Ну, вроде каких-нибудь магнитных бурь, из-за которых звук идёт дольше, чем должен. (Амос уже чувствовал, насколько жалким было это придуманное наспех объяснение, призванное успокоить его.)
Даже если ему и ответили, он всё равно ничего не расслышал, потому что сзади послышался шорох.
Двери открылись.
Услышав звук разъезжающегося в стороны старого пластика, Амос резко развернулся и уставился в кромешную тьму, которую не смогли разбавить даже беспорядочно сверкавшие молнии. А через пару секунд из тьмы появились копыта, схватили того мрачного мужчину и утащили с собой.

— Ебать! — Амос схватился за голову.
Потом поспешно переместил ладони на уши, потому что из старых внешних колонок, из которых, между прочим, давно должны были вытащить все внутренности местные хулиганы, раздался отвратительный звук. Пожалуй, хуже было бы только если бы кто-то решил поскрести ножом по школьной доске.
Приятный мужской голос, раздавшийся после, желания идти в темноту супермаркета не вызывал. Дождь и странные молнии позади желания вернуться домой не вызывали тоже.
Впрочем, им ведь обещали квест… какой-то очень высокобюджетный, правда. Копыта выглядели очень уж натуралистично, как он сумел заметить. Да и гром…
Амос закусил губу и неуверенно покосился в сторону остальных участников этого странного квеста.
Наверно, стоит зайти…
Он осторожно шагнул вперёд, прощупывая правой ногой пол перед собой.