- Какая удача, – тихие, едва уловимые слова пронеслись оглушительным раскатом грома в голове, застав врасплох. Джейн ощутимо вздрогнула и рефлекторно внутренне сжалась, словно тугая пружина. Сердце, пусть и на секунду, но дало сбой, пропустив удар и замерев в точке невозврата, а затем вновь загрохотало с удвоенной силой, нагоняя упущенное.
   Доусон не слышала посторонних шагов, не ощутила вовремя чужого очевидного присутствия, будучи целиком и полностью поглощенной собственными мыслями, то бессвязно рассеивающимися, то вновь собирающимися в связный, упругий комок сомнений. Непричастность к смертям, к телам и к делу в общем не позволяла в ту же секунду откинуть непрозрачную ткань и позволить вдоволь насытиться какому-то неестественному, нездоровому любопытству.
   Быстро, раздраженно оглянулась на источник постороннего звука, который столь неудачно выбил ее из состояния равновесия. Цепкий взгляд выхватил одинокую фигуру на входе в морг, и на первых секундах Доусон сомневалась, кто перед ней – парень или девушка? Достаточно субтильное существо с непривычно длинными (для мужчины) волосами, непослушно завивающимися на кончиках, и смазливыми чертами лица. И лишь по едва уловимым приметам, по очевидному отсутствию груди и ярко выраженного изгиба талии, Джейн все же распознала в госте молодого человека. Незнакомец, то ли ввиду отсутствия белого халата, то ли из-за наличия повязки, скрывающей один глаз, совершенно не вписывался в ледяной, серый, но по-своему мертвенно-гармоничный антураж помещения: он не походил ни на врача, ни на фельдшера, ни вообще на представителя рабочего персонала больницы.
    «Забрел не туда?» – закралась вполне адекватная мысль, иначе, зачем бы гостю столь скромно топтаться на пороге? Но Джейн проследила направление взгляда паренька, беспокойно уловив в нем тот же искренний интерес, опасно граничащий с абсолютно неуместным азартом. Что он там увидел такого, чего не заметила Доусон?
    Где-то внутри себя женщина ощущала, что что-то не так. Тяжелое, ноющее чувство дискомфорта, предвещающее нечто масштабное, мертвой хваткой вцепилось в Джейн. Голос здравого смысла же, напротив, отгонял все глупые, суеверные домыслы – ровно до тех пор, пока по простыне не прошла волна, словно от настойчиво-резкого порыва ветра. Но в помещении не было окон. Ни единого, черт возьми, жалкого окна.
     В висках настойчиво запульсировало. Оглушительный, мерный стук тысячи молотков по шаткой наковальне нервов. Кровь прилила к лицу, разогнав жар по щекам и лбу. Джейн до крови кусает губы, в беспомощно-отчаянной попытке усмирить волнение. И дьявольскую жажду: увидеть, что под простыней.
    Нестерпимая, адская пытка; томительные секунды, потраченные на последний шанс уговорить саму себя не совершать ошибку. Но рука, словно примагниченная, потянулась к белой ткани. Едва уловимый шорох – простыня откинута.
   … В следующее мгновение Джейн в ужасе отпрянула, поперхнувшись застрявшим в горле криком. «ГЛАЗА, ИХ…». Панический страх парализовал, сковал по рукам и ногам, пригвоздив к полу.

Отредактировано Jane Dawson (06.05.15 00:03:51)